- Плохое ты выбрал время, всё-таки. Голос Жнеца утихал в сознании. Демон уходил на покой, возвращая волку его обычный облик. Оба они - Зверь и его покровитель - знали, что будет, если попробовать удержать демоническую сущность при появлении первых лучей солнца. Гарантированная слепота, боль в глазах и множественные ожоги по всей шкуре - вот что ждёт волка, если Жнец решит продлить свою власть над ним ещё на пару минут.
Красная пелена сползла с глаз, обнажая зелёную радужку, шерсть на загривке вернулась к нормальной длине и почернела, клыки снова стали короткими и не такими тонкими, как ночью.
Волк вздохнул. Трансформация могла привлечь к себе внимание выбранной жертвы. Как жаль, что Зверь не мог контролировать этот процесс. Сейчас он находился на таком расстоянии от животных, что те запросто могли бы заметить его. И кусты, в которых волк затаился, не сильно выручали.
Одна из косуль была больна. Зверь, как и любой другой волк, легко понял это и выбрал её в качестве жертвы. Правда, обычно, для того чтобы поймать одну такую животинку, требовалась целая стая волков. И было бы, пожалуй, слишком самоуверенно пытаться загнать её в одиночку. А впрочем, когда чёрный охотился с демоном, им это вполне удавалось пару раз.
Вот только сейчас демон спал, а в животе у волка урчало. За целую ночь они не встретили добычи. Обычно это не является проблемой, так как волки очень выносливы и могут долгое время обходиться без пищи, но на этот раз Зверь считал своим долгом насытиться, как минимум ради того, чтобы потешить самолюбие. Ведь он может это сделать. Один, без посторонней помощи.
Будучи массивным самцом, волк издавал много шума при движении. Поэтому, когда тот вышел из своего мнимого укрытия, ему пришлось сразу же перейти на бег, поскольку косули сразу же почуяли опасность и ринулись наутёк. Зверь оттеснил выбранную жертву и погнал её. Вместе они устремились куда-то вглубь ельника, оставляя после себя следы и характерный запах.

Отредактировано Зверь (2017-04-08 17:37:31)

Сыро. Мокро. Густой туман, что до рассвета укрывал землю, с первыми лучами солнца превратился в холодную росу, которая, оседая на шерсти, оставляла после себя не слишком приятное ощущение, заставляя недовольно морщиться и периодически встряхиваться. Будь её воля - она бы и норы-то не покинула в такую рань! Однако никто её не спрашивал, хочет она или нет: желудок готов был от голода самого себя сожрать, а роса, коварнейшая из коварных водных субстанций, за пять минут восхода успела скопиться над головой и непостижимым образом просачивалась сквозь "потолок" норы и метко падала на нос, заставляя отфыркиваться. Собственно, так Нира и проснулась: под аккомпанемент бурчания желудка и с совершенно мокрой от росы мордой. И проснулась одна, хотя вот этому-то можно было и не удивляться: за два года она уже успела привыкнуть, что утром брата никогда не бывало рядом. Сам он утверждал, что просто боиться под влиянием духа ей навредить, а Нирида не спорила. Не видела в этом особого смысла.
Птички поют. Шелестит трава. Кое-где слышится шорох в кустах, который с приближением волчицы мигом прекращается, а влажность в воздухе не даёт с точностью до миллиметра вычислить местоположение добычи. Ещё и ветер малость шалит, колышет запахи. А Нирида с каждым волчьим скоком понимала, что с каждой минутой становится всё голоднее. Кажется, уже и собственных сородичей скоро будет готова съесть, лишь бы заполнить эту тянущую пустоту в животе.
Когда что-то явно вкусное, но мелкое, прошмыгнуло прямо перед её носом, Нир не раздумывая кинулась следом, чётко уловив вкусный, дурманящий запах добычи и страха, легонько покалывающего язык. Однако заяц - а это был именно он - так легко сдаваться не планировал. Петлял между кустами, неожиданно прыгал в сторону, пытаясь сбить кремовую со следа. Но тщетно. Одиночка была слишком голодна, чтобы позволить себе минуту передышки и тем самым его упустить.
Впрочем, сегодня, кажется, удача благоволила к добыче. Нириде не хватало буквально одного прыжка, чтобы настичь жертву, однако она всё медлила - боялась промахнуться. А спустя минуту было уже поздно: заяц нырнул в откуда-то взявшуюся, слишком узкую для Ди, нору под огромными корнями старой ели, давно уже отслужившей свой срок и прилёгшей для своего последнего сна на землю, и волчице ничего не оставалось, кроме как со злостью тихо рявкнуть и обижено попытаться пнуть корни, из-за которых она не смогла схватить косого за хвост в последний момент. Нет, пнуть-то пнула, только вот лапа заболела от такого удара, и Нира замерла, пережидая боль и раздражённо сопя. Успокоиться оказалось не так-то просто, хотя последствия от удара по дереву проходили быстро.
А потом... А потом события стали набирать обороты. Сначала лёгкий быстрый топоток, характерный для косули, который тут же воодушевил Нириду. Волчица постаралась спрятаться в тени других деревьев, росших неподалёку, и спустя несколько секунд поняла, что правильно сделала. Хотя этот вывод к вероятной добыче совсем не относился.
Два волка, видно, соперничающих за косулю, от которых повеяло знакомым и незнакомым одновременно запахом. С лёгкой горчинкой, немного кисловатым и не слишком приятным для непривычных волков. Таким же, точнее, похожим (для знающих, разумеется), запахом пах брат. И пара обезумевших братьев, когда в них вселились духи. И тут Нириде неожиданно стало страшно и совсем не до завтрака. Но сдвинуться с места просто не смогла, настолько оцепенела от неожиданного прилива испуга. Ибо волчица слишком хорошо помнила, на что способны эти... порченные. А так как она не могла последовать совету инстинкта самосохранения и просто сбежать подальше, приходилось и дальше лежать на мокрой от росы траве, по уши зарывшись в густые и тоже мокрые кусты. Нервно прижимать уши к голове, таращиться на двух волков у косули настороженным взглядом. Пытаться дышать как можно тише и не шевелиться. И молиться неведомо кому, чтобы пронесло.

Отредактировано Нирида (2017-04-12 18:32:27)

Самка оказалась не трусихой и увидев агрессию со стороны волка, явно приготовилась принять бой. Однако, стоило Зверю передумать, как и незнакомка оставила эту затею. То ли следуя его примеру, то ли принимая вызов и поддерживая начатую самцом игру, волчица ухватилась за добычу. Чёрный удивлённо приподнял бровь, но ничего не сказал.
А она, пожалуй, даже хороша. По крайней мере ей свойственно благоразумие - подумал было Зверь, но тут заметил, как самка прищурилась, а затем развернулась к чёрному спиной. Она не могла видеть, как переменилось выражение морды волка. И её счастье, что не заметила.
На секунду у Зверя перехватывает дыхание. Его зрачки расширяются, а разум на какое-то мгновение затухает в глазах. В голове короткой вспышкой мелькает воспоминание: чёрная самка поворачивается спиной, с пасти массивного волка стекает слюна. Его мышцы напряжены, а тело готовится к прыжку. Кровавые глаза смотрят в одну единственную точку. Вокруг темно и неестественно тихо. И лишь один звук разрезает тишину вокруг, вгрызаясь в разум. Этот звук - голос Жнеца, это слово - его приказ. Бей! Мощное тело срывается с места и Зверь совершает прыжок...
Волк мотнул головой и наваждение прошло. Сейчас он был сам себе хозяин, никто не требовал от него подчинения, никто не заставлял его драться. Осознав это, чёрный выдохнул с нескрываемым облегчением, но затем опомнился и приободрился. Выражение его морды снова стало спокойным и даже несколько умиротворённым.
А самка всё ещё стоит почти спиной. Почти. Отрывает куски от добычи, да с таким энтузиазмом, такой показательной ловкостью, что даже Зверь на какое-то время отрывается от трапезы, завороженный таким зрелищем. Он снова хмыкает, но на этот раз одобрительно. Ему нравится эта игра, как и поведение этой волчицы. Оно не кажется чёрному вызывающим, скорее именно этого он от неё и ждёт. С другой стороны, было бы вкуснее, начни она возмущаться или, чего доброго, язвить, но и так было вполне неплохо.
От зрелища его вновь отвлекает чужой запах. Чёрная оборачивается и волк оборачивается вслед за ней. Кому-то вздумалось прервать вас? Или же присоединиться к игре жестов?
Зверь немного растерян. Ему не хочется, чтобы положение дел менялось. Ведь он видит её взгляд, знает, что она ждёт от него продолжения, он следит за ней, и не только потому, что чёрная хочет, чтобы за ней следили. Волк слегка приоткрывает пасть, облизывая клыки. Его дыхание немного учащается, а сердце начинает биться чуточку быстрее.
Самец чувствует чужой страх. Страх, который пытаются запрятать вглубь себя, убеждая окружающих, что его нет. Но от этого никуда не деться - он вырывается наружу, как бы хорошо ни был замаскирован. Привлекает внимание не хуже, чем запах крови.
Где же ты, моя прелесть?
Эта мысль... его ли? Скорее нет. Это привычка. Существовать вместе со Жнецом. Запоминать его мысли. Принимать их за свои.

Она идёт. Зверь не столько слышит, сколько чувствует это. С каждым шагом она всё ближе. Волк, наконец, перестаёт смотреть на охотницу и поворачивает морду в сторону пришлой. А затем оставляет свою кость. Самка обходит обоих, смотрит с опаской, проявляет осторожность. Как добыча. Не та, что недавно ушла от тебя, а та, которая сама просится к тебе в пасть. Возбуждение Зверя нарастает. Он всё же серьёзно болен, его болезнь - тот демон, что пустил корни в душе и в сердце. И теперь личность чёрного страдает даже тогда, когда волк остаётся один. Чёрная самка не давала повода, а вот кремовая предоставила его на блюдечке. И сейчас тычет этим поводом Зверю в нос.
Она ускоряется, а волк встаёт. Замирает и Зверь не шевелится. Смотрит на них, будто выжидает чего-то. Самец тоже выжидает. Он напряжён, но похоже недостаточно, чтобы вызвать у неё желание пересмотреть свои цели. Возможно, волчица ещё недостаточно опытна. Хотя нет, на молодую самку не походит. Скорее слишком голодна, раз готова так рисковать.
И она решается! В глазах Зверя вспыхивает огонь благодарности - она сделала это, дала ему повод! Волк дрожит, он больше не может сдерживаться. Самка отскакивает и в ту же минуту тело Зверя дёргается, самец совершает рывок в сторону воровки, одновременно с этим обнажая бока для чёрной самки.
Я хочу её! Давай добудем её! Давай добудем её СЕЙЧАС!
Ну почему же ты не спишь?

Определённо, с выводами она малость поторопилась. И, что хуже всего в этой ситуации, совсем забыла о втором участнике этой странной сцены. И чуть не поплатилась.
Каким чудом она сумела отскакнуть от раздражённо щелкнувшей пастью самки ещё дальше - одному волчьему богу известно. Вот только вряд ли бы это Ди спасло, ведь самец, наконец, проявил себя и стремительно кинулся к Нир, видно, стремясь первым сделать то, что вознамерилась хозяйка добычи. Нирида уже успела мысленно попрощаться с жизнью, припасть на передние лапы и ощериться (ибо сбежать попросту не успевала), роняя едва обретённую еду на землю... Как вдруг провиденье решило добить её окончательно. Правда, что пока утешало, чисто психологически.
Недавно оскаленные на неё клыки вдруг стремительно разворачиваются - и вот, самка стоит к напрягшейся Нире спиной, щерясь на чёрного. Сказать, что Нирида была удивлена - это сильно приуменьшить то, что испытала кремовая. Ступор. Шок. Снова оцепенение. Но на этот раз короткое, всего лишь для того, чтобы осознать произошедшее. А потом... Этот шок вытеснил страх, спрятавшийся, казалось, где-то в подкорке. Остался неожиданно вспыхнувший интерес к тому, чем всё закончится. Лёгкая, мимолётная благодарность, не осмелившаяся отягощать к этому непривыкшую совесть Ниры более, чем на миг. И извечный вопрос самосохранения: быть или не быть? А в данном случае - остаться или нет?.. Пока всё шло хорошо. Но вот это "пока" очень волновало. Впрочем... выбора у неё особого не было. Не бежать же с поля будущего боя, где лежит туша добычи, правда же? Тогда уж точно можно будет смело ставить на своей жизни крест. Видно же, что у этого порченного ум за разум заходит, а инстинкт всем погоняет. А что нам велит инстинкт? Правильно: добыча убегает - догоняй! А как раз добычей Нирида, уж извините, становиться не собиралась.
Ну а сейчас Нира, удивлённо и тихо хмыкнув себе под нос, подхватила вроде как даже уже отвоёванную ногу. Стремительно, но грациозно и легко, как она умела, отошла на несколько шагов назад и вбок, создавая между собой и странной парочкой дополнительный барьер в виде туши. И, с юмором подумав: "Не выживу, так хоть сытой помру," - вгрызлась в вожделенный кус под аккомпанемент дождавшегося своего желудка, чутко отслеживая обстановку неподалёку предназначенными специально для этого локаторами.

Зверь наблюдал за тем, как шерсть на загривке молодой самки вздыбилась. Он не мог видеть тот взгляд, которым самка одарила воровку, но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться об её отношении к светлой. Вырвавшиеся из чёрной пасти слова лишь подтвердили ожидания самца. Волк оскалился, предвкушая перепалку.
С каждой минутой поведение чёрной волчицы нравилось Зверю всё больше. Он не мог понять, из каких соображений та терпит происходящее, ещё и жертвуя часть своей добычи той, кто не приложил никаких усилий ради вожделенного кусочка мяса. А самое главное, это не походило на доброту душевную. Наоборот, казалось, что чёрная позволяла наглой морде брать пищу. Так делали лишь те, кто хорошо знал, на что способен.
Интересно, есть ли у неё причины быть настолько уверенной в своих силах?
Зверь не чувствовал в ней ничего подозрительного. Вряд ли у неё были покровители. И вряд ли, схлестнись эти двое, молодая непременно одержала бы верх над более опытной волчицей. И всё же, она не побоялась показать, кто здесь хозяин, сделав это без применения силы. Ещё немного и самец начнёт уважать охотницу. Хотя вот сам бы он терпеть не стал и давно сомкнул бы свои челюсти где-нибудь на теле волчицы.
Тем не менее, он уже сказал, что даст ей разобраться самой. А коли так, то нарушать данное слово было бы не очень-то вежливо.
Ты думаешь о вежливости, Зверь? Ты правда о ней думаешь?!
Действительно. Уж кто-кто, а чёрный никогда не задумывался всерьёз о соблюдении приличий. Давать обещания, держать слово? Кому это нужно? Только лишние проблемы на свой зад собирать. Их и так уже прилипло много. Намного легче и удобней быть самому себе на уме - ни с кем не сотрудничать, ни сковывать себя обязательствами, делать что вздумается и говорить, что хочешь. Однако сейчас волку было слишком лень встревать во всё это. Пусть уж тогда думают, что он весь такой хороший и изображает из себя статую потому что обещал не вмешиваться.
Значит, вот оно как? Молчание и настороженность? И больше ничего? Ни ответа тебе, ни привета. Скучно.
Реакция белой волку не понравилась. Он явно ожидал каких-то действий и сейчас разочарованно смотрел в сторону удаляющейся самки.
Широко раскрыв пасть, волк зевнул, а затем, мотнув головой в сторону, будто заставляя себя отогнать подступившую сонливость, встал. Чёрная уже разобралась с тушкой и пошла куда глаза глядят, одарив Зверя прощальным (как он понял) взглядом. Преследовать её волк не стал.
Светлая же была всё-ещё где-то поблизости, её запах оставался сильным. Самец фыркнул и отвернулся в сторону. Его больше не заботила эта волчица. Вряд ли она могла выдать Зверю что-то интересное, если уж у неё не вышло даже возразить молодой охотнице.
И всё-таки Зверь был не настолько добр, чтобы просто уйти. Он ожидал, что самка может вернуться, а потому решил как следует "поработать" над запасами еды.
Вернувшись к брошенному недавно куску, волк как следует обглодал его, не оставив ничего после себя. Затем он вернулся к тому, что осталось от туши и, с довольным ворчанием, принялся есть, смакуя каждый кусочек и тая от удовольствия. На самом деле оно было вызвано скорее не употреблением пищи, а тем, что Зверь нашёл способ кому-то подгадить.
Спустя какое-то время на том месте, где совсем ещё недавно была тушка, остались только тщательно обглоданные кости. Зверь, будучи здоровым и крупным волком, справился с "задачей" просто на ура. После чего, заметно потяжелевший, лениво побрёл прочь.